Новый генеральный директор Концерна радиовещания, радиосвязи и телевидения — о превращении в государственного оператора телекома и интернет-связи, проекте цифровой телесети МХ-7, возможности включить аналоговое ТВ за два дня, тарифной политике на 2021 год и оптимизации структуры.
В ноябре новым руководителем Концерна РРТ стал Кирилл Данилов. Он заменил на этой должности Сергея Микрюкова. Новый генеральный директор — в структуре предприятия не новичок, поскольку ранее возглавлял Днепропетровский филиал.
Про состояние Концерна на момент вступления в должность господин Данилов рассказывает, что получил предприятие не в самом хорошем состоянии: «Но нельзя и сказать, что это падающее предприятие, которое нужно банкротить. Перспективы есть». Одну из перспектив он видит в изменении роли Концерна на рынке, а именно — в трансформации в государственного оператора телекоммуникаций. Уже к весне гендиректор планирует увидеть первые результаты по выведению компании в прибыль.
Об этих планах, перспективах создания государственной цифровой телесети МХ-7, новых тарифах и переговорах с частным оператором-монополистом цифрового ТВ «Зеонбудом», и о возможности включить аналоговое телевещание по всей стране за два дня Кирилл Данилов рассказал в интервью «Детектору медиа».
► Показать
Мы хотим выйти на рынок государственных услуг
— Кирилл, скажите, кто сделал вам предложение возглавить Концерн РРТ.
— Предложения я получил от Юрия Федоровича Щиголя, руководителя Госпецсвязи, в структуру которой входит Концерн РРТ. У нас сейчас сложилась уникальная ситуация. Впервые к руководству Концерном пришла команда, которая состоит из руководителей областных подразделений. Эти люди уже работали в системе и понимают вызовы и перспективы, которые стоят перед Концерном в нынешних условиях. В истории Концерна РРТ, такого еще не было.
— Вы формировали эту команду? Кто вошел в состав топ-менеджмента?
— Руководство Госспецсвязи дало мне полный карт-бланш на создание команды. Уже утверждена новая структура дирекции Концерна. Исполнительным директором будет руководитель Кировоградского филиала Александр Ковальчук. В команду также вошли руководитель Волынского филиала Сергей Семерей, пришедший на должность технического директора, и директор Ивано-Франковского филиала Олег Петраш, ставший директором по развитию. Финансовым директором Концерна будет Ольга Лурье (была заместителем гендиректора и некоторое время выполняла обязанности руководителя. — Ред.). Это наша команда, которая будет решать большие задачи.
— Что это за задачи? Как я понимаю, свои идеи по реформированию Концерна вы предложили руководству Госспецсвязи, и они стали определяющими для вашего назначения?
— К сожалению, в течение многих лет в Концерне ничего не происходило. Мы замерли в своем развитии в районе 70-х годов прошлого века. Тогда была сформирована структура, которая благополучно, без изменений дошла до сегодняшнего дня. Технологическая революция не влияла на его развитие. Концерн продолжал настаивать на том, что основное направление его деятельности, трансляция эфирного телевизионного сигнала. Это странно, но мы умудрились проигнорировать несколько этапов технологического развития цивилизации, вместо того, чтобы занять достойное место в системе передачи данных используя свою уникальную инфраструктуру для формирования новых смыслов своего существования и преобразования Концерна в высокотехнологичное и высокодоходное предприятие.
— То есть вы хотите стать государственным оператором телекоммуникаций, в том числе интернет-связи?
— Абсолютно верно. Ведь сейчас у государства нет единого оператора, хотя потребность существует и госсектор тратит немалые средства на передачу данных, зачастую пользуясь услугами частных операторов, не все из которых предоставляют качественный продукт. Мы были свидетелями того, как глава обладминистрации не мог провести селектор с районами из-за того, что на местах банально не было интернета. А я не говорю уже о видеосвязи, видеонаблюдении, раздаче бесплатного интернета. Мелкие локальные операторы, просто не в состоянии удовлетворить растущий спрос госструктур на сетевые услуги.
Но сегодняшнее руководство страны, президент, профильные министерства, руководители Госспецсвязи — это молодые люди, понимающие ценность реальной связи и передачи данных, без которых невозможно перейти на электронный документооборот, невозможно внедрять программы «Дія», «Государство в смартфоне», да и просто управлять государством, когда нет надежной системы передачи данных. И, конечно, мы хотим занять достойное место в этом рынке, до сего времени монополизированном частными операторами
— Это основная цель, которая стоит перед Концерном РРТ?
— Это одна из целей. Концерн требовал структурных изменений и должен был зарабатывать деньги, чтобы приносить дивиденды государству. А Концерн РРТ в последние годы предоставлял услуги для деятельности других операторов, но не участвовал в этой деятельности. Или скорее принимал в ней пассивное участие. И сейчас наша задача — перейти из пассивного в активного игрока. Это и более эффективное использование инфраструктуры, и сеть электрических заправок и т. д. У Концерна есть мощности…
— И достаточно ценные земельные участки в центрах городов…
— Да, но у нас не стоит задача украсть два гектара и построить дом. Стоит задача эффективно это использовать. Кроме того, у нас колоссальный человеческий, географический и технический потенциал. Фактически вся страна покрыта сетью предприятий.
— Ваш предшественник Сергей Микрюков проводил реструктуризацию Концерна, занимался укрупнением структурных единиц (филиалов) в крупные административные управления. Господин Микрюков планировал вывести компанию на уровень прибыльности до конца 2020 года. Скажите, сможет ли компания с таким результатом завершить год?
— До конца года остался месяц. Безусловно, за такой короткий промежуток времени чудес не случится. Те задачи, которые мой предшественник ставил перед собою, осуществлены не в полной мере. Не могу говорить о причинах. На мой взгляд, здесь были определенные стратегические ошибки. Укрупнение будет, это часть стратегии по реформированию структуры. Здесь мы не придумали новое, апошли по пути мобильных операторов. Этот процесс до конца года мы сможем завершить. Например, двух недель нам хватило, чтобы внести новые изменения в устав предприятия.
— Ранее, при предыдущим руководстве, Концерн не видел себя в качестве государственного оператора телекоммуникаций?
— Это часть нашей новой стратегии. То, что государство нуждается в операторе, очевидно. Потому что колоссальное количество государственных структур так или иначе тратят деньги на интернет, передачу данных. К тому же вопрос в безопасности и эффективности передачи этих данных. Сейчас этим занимаются сотни провайдеров, которые не могут объединить этот процесс в единую сеть. А это колоссальные суммы.
Подумайте, каждая районная администрация, отделение полиции, школы, больницы — это сотни тысяч точек по всей стране, которые так или иначе платят деньги частным структурам. А государство тратит эти деньги. И, на наш взгляд, будет эффективно, когда государственные деньги будет осваивать и зарабатывать для того же государства государственный оператор. При этом он сможет предоставлять более качественные услуги. У нас для этого есть все! Транспортные магистрали проходят через техническую базу Концерна. Потому на башнях стоят десятки вайфай-передатчиков, и провайдеры ими пользуются.
— По сути, вам даже не придется отвоевывать свое место на рынке, вы просто заберете под свое крыло весь государственный сегмент?
— Мы не собираемся бороться за частного потребителя. Это очень сложно и требует усилий, которые должны быть направлены в другую сторону. Мы не хотим этого, ми хотим выйти на рынок государственных услуг. У нас чистое В2В.
— Какие средства нужны для реализации этого проекта — создания государственного телеком-оператора?
— Мы не планируем одним махом захватить всю страну. Сейчас у нас есть определенные технические средства, которые позволят сразу после нового года начинать оказывать эту услугу. У нас есть предложение по объединению оптоволоконных магистралей. Но этот план мы будем озвучивать позже, поскольку сейчас идут переговорные процессы. Методология и финансирование еще не оформлены в определенный проект.
Инвесторами МХ-7 могут быть медиагруппы
— Предусмотрены ли средства для проектов Концерна в бюджете на следующий год?
— Мы не бюджетное предприятие, и мы не пользуемся бюджетными деньгами, мы хозрасчетное предприятие.
— Но, например, бюджетное финансирование рассматривалась для запуска мультиплекса МХ-7.
— Если государство поручит нам создать МХ-7, то, наверное, захочет за него заплатить. На сегодняшний день, насколько нам известно, в бюджете не заложены расходы на новый мультиплекс. Но есть же масса других вариантов. Есть государственно-частное партнерство, есть группы компаний, которые хотят участвовать в медиарынке или хотят составить конкуренцию «Зеонбуду». Наша функция — зарабатывать деньги для государства, а не тратить его деньги. При этом я не говорю о частном финансировании. Есть государственные банки, которые по уровню, функционалу и эффективности не уступают частным банкам.
— В каком состоянии вы получили предприятие? Какие есть задолженности перед Концерном РРТ и у самого Концерна?
— Я не скажу, что ситуация в Концерне радужная. Я его получил месяц назад не в самом хорошем состоянии. Но нельзя и сказать, что это падающее предприятие, которое нужно банкротить. Перспективы есть.
— За какой период вы хотите вывести Концерн на прибыль?
— За достаточно короткий — меньше года. Первые результаты будут к весне. Нам некогда рассиживаться. Ведь все очень быстро меняется. Телекомпании получают деньги за счет рекламодателей, и они постоянно ищут пути доставки своего сигнала до конечного потребителя. И чем дальше, тем меньше они смотрят на нас как на организацию, которая должна достучаться до конкретного потребителя. Есть интернет, спутник, все что угодно. И как только эти структуры смогут коннектить рекламодателей напрямую с пользователями, то наша роль сведется к нулю. Ведь в других технологиях телекомпании получают деньги за доставку сигнала от пользователя, а с нами они только тратят. Потому мы будем первыми, от чьих услуг они откажутся. Поэтому у нас должен быть безболезненней переход для Концерна. Ведь мы понимаем, что в течении пяти лет эфирная доставка сигнала будет идти к уменьшению.
— Для чего сейчас строить МХ-7?
— Это государственная политика. Есть такое понятие, как информационная безопасность. Это очень важно для нашей страны, имеющей агрессивного соседа и находящейся практически в состоянии войны. К тому же наш северно-восточный сосед ведет достаточно агрессивную информационную войну. И не может в этой ситуации государство опираться только на одного частного оператора, который распространяет все телевидение в стране. Потому создание МХ-7 в первую очередь направлено на обеспечение подушки безопасности.
— Сможете ли вы запустить МХ-7 в следующем году?
— Нам никто не ставил сроки запуска, да и такие задачи четко не артикулированы. Но мы очень хотим сделать это в 2021 году.
— Разве этой задачи у вас нет? Еще в начале года Нацсовет получил информацию от УГЦР по частотам и создал возможности для построения мультиплекса. Для этого проекта не хватало только финансирования — около 300 млн грн.
— Да, УГЦР, все просчитал, но когда Концерн создавал стратегию построения МХ-7, то деньги под этот проект в бюджет не закладывали. Мы не можем хотеть или не хотеть запустить проект. Для этого нужны деньги. И в сегодняшней ситуации к кредитованию нужно относиться с опаской. Концерн может не вытянуть обслуживание такого немалого кредита.
— Что же тогда делать? Бюджетное финансирование, как вы говорите, не вариант. Кредит также. Вы рассматриваете частные инвестиции?
— Какие-то усилия предпринимаются. На помощь в разрешении ситуации планирует прийти Министерство культуры. У них в планах взять этот проект под крыло и с нашей помощью построить мультиплекс. Кроме того, ведется активная работа с инвесторами.
— Кто может стать этими инвесторами?
— Условно — медиагруппы. Почему нет? Ведь как только на рынке появляются два оператора, то создается рыночная ситуация. Ведь сейчас «Зеонбуд» диктует условия всем, и нам в том числе. Они занимают монопольное положение на рынке, уверены, что мы их не отключим, потому не реагируют на наши разумные требования и ведут себя не по-партнерски. Они монополисты и делают все что угодно. Так же они ведут себя с телекомпаниями. Не думаю, что медиагруппы очень ими довольны. И, как стало известно, Антимонопольный комитет оштрафовал их почти на 26 миллионов за такую политику злоупотребления монопольным положением.
— То есть курирует создание МХ-7 сейчас Министерство культуры и информационной политики, а Концерн — только технический партнер этого проекта?
— Мы будем партнером, попробуем удешевить этот проект. Часть нашей аналоговой инфраструктуры может быть использована для этого проекта. И это будет не 300 млн, а значительно меньше. Все зависит от оборудования, которое будет закупаться, и от мощностей передатчиков. Технический план у нас есть. Какой план по финансированию? Если бы не ковид, государство бы решилось на этот проект. А сейчас как?
— Есть ли условия, при которых МХ-7 может окупится?
— Не знаю. Это не совсем корректный вопрос. Теоретически— это окупаемая история. Например, «Зеонбуд». Он многократно окупился. Но сейчас ситуация изменилась, и даже платежеспособность медиагрупп сейчас иная.
— Вы сейчас ждете решение Минкульта?
— И бюджета, ведь Минкульт не может брать деньги из воздуха.
— Постойте, вы же только что говорили о частных инвестициях и о том, что сейчас у государства другие приоритеты.
— Сейчас ведутся переговоры. Мы можем готовить только проекты. А решение и выбор проекта с точки зрения национальной безопасности — за государством. У нас есть СБУ, РНБО, масса органов, которые участвуют в этом вопросе.
— Бороться за финансирования будут другие структуры. Что тогда зависит от вас для того, чтобы МХ-7 состоялся?
— Мы готовы его построить. Я считаю, что появление альтернативного оператора эфирного телевидения позитивно скажется на рынке и информационной безопасности. Хотя бы потому, что на сегодня «Зеонбуд» не выполнил своих инвестиционных обязательств в полной мере. Но они не признают наличие «белых пятен». Конечно, они обещали исправить ситуацию с модуляцией и с возможностью оповещения. Но исправят или нет — неизвестно. Они монополисты. Что им можно сделать? Мы же их не отключим ни при каких обстоятельствах. Мы не можем оставить Украину без телевизионного сигнала.
Мы повышаем цены на уровень инфляции
— Подписан ли новый договор с «Зеонбудом» на 2021 год?
— Мы в процессе подписания. Мы предложили новые тарифы, в них нет ничего необычного. Мы ушли от субъективизма в этой истории. Мы взяли решение суда по поводу тарифов на этот год, и применили к этим тарифам рыночные мультипликаторы — официальную инфляцию. И отдали им этот договор.
— Как они отреагировали на повышение тарифа?
— Когда я говорил, что они ведут себя не совсем по-партнёрски, то имел в виду то, что, например, они не видят причин для повышения цен. Но я не понимаю, как украинская компания, вступая в переговорный процесс с государственным предприятием, может говорить о том, что они не видят причин для пересмотра тарифной политики, не учитывая инфляцию, официально заявленную в стране. Мы только хотим на этот процент увеличить тариф, а они говорят: мы не хотим. Но как не хотим?
— В прошлом году история с ростом тарифов закончилась судами, которые Концерн проиграл в споре с «Зеонбудом».
— Это была другая история. Я считаю, что правовая позиция Концерна в этом споре была ошибочной. Поскольку Концерн пошел путем выяснения себестоимости услуги и т. д. Но это рыночные отношения, и мы должны входить в эту плоскость. Потому что себестоимость — это субъективная оценка ситуации. И мы позволили «Зеонбуду» в этой ситуации выступить красиво и воспользовавшись ошибками, принудить Концерн, подписать не совсем объективный договор. Но я думаю, что таких ошибок мы уже не допустим.
— То есть история с подписанием договора на следующий год не должна закончится судом?
— Я надеюсь на это. Потому что это было бы неразумно.
— Медиагруппы поддерживают такое подорожание? В прошлый раз они были активными участниками переговоров.
— Они не могут не быть участниками этих переговоров. Но мы убрали из наших рассуждений субъективизмы и применили только рыночные мультипликаторы.
— Насколько растет тариф?
— За два года — на 11,3 %. Ведь мы не повышали цены ни за 2019-й, ни за 2020 годы. И даже в формировании цены не учитывали предполагаемую инфляцию 2021 года. Я считаю, что мы подошли максимально лояльно к этому вопросу. После нашего повышения «Зеонбуд» повысит цены на свои услуги, и, конечно же, медиагруппы не придут в восторг. Но ситуация такова. Не могу считать деньги «Зеонбуда», но он зарабатывает достаточно.
— Какая у вас тарифная политика для других партнеров?
— Такая же. Мы повышаем цены на уровень инфляции. Многие партнеры не соглашаются. Но инфляция — это объективный показатель. Повышаются цены на газ, на хлеб, на зарплаты — на все.
— Национальная общественная телерадиокомпания Украины некоторые FM-радиопередатчики переносит с опор Концерна на объекты частных операторов (или по новым передатчикам заключает сделку не с Концерном). Но не во всех городах Нацсовет ей позволил перенести передатчики с опор Концерна, потому что это бы уменьшило покрытие (например, во Львове). Что вы планируете делать, чтобы Концерн не терял клиентов, которые из-за более дешевой цены выбирают других операторов, хотя их сооружения могут быть хуже, давать меньше покрытия?
— Бывает. Ситуация следующая: мы не можем для одного клиента предложить иную тарифную политику по сравнению с другими. Частные операторы имеют одну-две вышки и тарифами могут играть, как захотят. Наша сеть высотных объектов сформировалась давно. А у них есть возможность немного изменить географию вышек и поставить их в более выгодных для вещателей местах. Но мы не можем конкурировать с крышами, поскольку там почти все бесплатно. Потому мы просим Нацсовет не позволять радиостанциям размещаться где угодно. Ведь можно договорится с ОСББ и за три копейки прикрутить антенну любой радиостанции. Как мы можем с таким конкурировать? Наша единственная возможность — обращаться к регулятору рынка и просить способствовать нам как государственной структуре. Ведь следовать за демпингом — это путь в никуда.
Мы можем включить аналог по всей стране за два дня
— Давайте поговорим об аналоговом вещании. Где еще у вас остались аналоговые передатчики?
— У нас очень интересная ситуация. Мы готовы к любому развитию событий. Но это не случайность, а дальновидность. Мы думали о том, что, возможно, стране нужно будет усилить аналог в каком-то регионе, потому всю сеть аналогового вещания мы сохранили. Причем не только свою сеть, но и сеть всех каналов, несмотря на то, что медиа группы хотели продавать оборудование частникам. Мы им это оборудование не отдали, посчитали, что это стратегически неправильно. Сейчас, скорее всего, будет усиление аналогового вещания в зоне ООС. По этому поводу готовится решение Кабмина. А мы к этому готовы. И по нажатию кнопки мы можем начать вещать где угодно и в любой момент. Ведь в стране может возникнуть форс-мажор, и мы никогда не должны забывать о том, что у нас только один частный эфирный провайдер телевидения.
— Если представить фантастическую историю, при которой «Зеонбуд» отключает телевидение…
— Тогда мы берем и включаем его.
— Сколько вам нужно на это времени?
— Два дня. Мы сможем включить всю страну. На всякий случай постелили соломку. Никаких затрат поддержание этого оборудования не требует.
— Какие основания для продолжения аналогового вещания? Ведь в Плане использования радиочастотного ресурса значился запрет на использование технологии аналогового телевидения после 31 декабря 2019 года.
— У нас есть постановление Кабинета Министров. И на днях будет решение, продлевающее возможность аналогового вещания.
— В этом году была история, связанная с тем, что Концерн РРТ не попал в список предприятий, которые не подлежат приватизации. Какая ситуация сейчас?
— Я даже не знаю, как Концерн могут приватизировать даже без внесения в этот список. Это нереально. Пока я таких угроз и теоретических возможностей не вижу. И такие задачи не ставит партия, правительство и Госспецсвязь.
— Ожидаются ли в Концерне сокращения? Ведь в этом году, по словам руководителей филиалов, сокращение прошло на уровне 28 % штата.
— Структура Концерна базировалась на областных филиалах, которые были отдельными юридическими лицами. Структура филиалов полностью была подчинена этой задаче с большой бухгалтерией, секретарями, юристами, помощниками и т. д. Сейчас в процессе реструктуризации большое количество мест будет подлежать сокращению. Процент назвать не могу, потому что в каждом филиале разная структура, количество людей, подходы к эксплуатации. Но сокращения будут, иначе Концерн прекратит свое существование.
Фонд заработной платы на сегодня составляет 80 % от того, что мы зарабатываем. Например, в месяц мы зарабатываем 30 миллионов, из них 20 миллионов идет на зарплаты, а 10 миллионов платим за электроэнергию. А как же развитие? Количество оказываемых услуг уменьшалось, а структура оставалась та же. Потому мы будем проводить укрупнение.
— Кирилл, скажите, кто сделал вам предложение возглавить Концерн РРТ.
— Предложения я получил от Юрия Федоровича Щиголя, руководителя Госпецсвязи, в структуру которой входит Концерн РРТ. У нас сейчас сложилась уникальная ситуация. Впервые к руководству Концерном пришла команда, которая состоит из руководителей областных подразделений. Эти люди уже работали в системе и понимают вызовы и перспективы, которые стоят перед Концерном в нынешних условиях. В истории Концерна РРТ, такого еще не было.
— Вы формировали эту команду? Кто вошел в состав топ-менеджмента?
— Руководство Госспецсвязи дало мне полный карт-бланш на создание команды. Уже утверждена новая структура дирекции Концерна. Исполнительным директором будет руководитель Кировоградского филиала Александр Ковальчук. В команду также вошли руководитель Волынского филиала Сергей Семерей, пришедший на должность технического директора, и директор Ивано-Франковского филиала Олег Петраш, ставший директором по развитию. Финансовым директором Концерна будет Ольга Лурье (была заместителем гендиректора и некоторое время выполняла обязанности руководителя. — Ред.). Это наша команда, которая будет решать большие задачи.
— Что это за задачи? Как я понимаю, свои идеи по реформированию Концерна вы предложили руководству Госспецсвязи, и они стали определяющими для вашего назначения?
— К сожалению, в течение многих лет в Концерне ничего не происходило. Мы замерли в своем развитии в районе 70-х годов прошлого века. Тогда была сформирована структура, которая благополучно, без изменений дошла до сегодняшнего дня. Технологическая революция не влияла на его развитие. Концерн продолжал настаивать на том, что основное направление его деятельности, трансляция эфирного телевизионного сигнала. Это странно, но мы умудрились проигнорировать несколько этапов технологического развития цивилизации, вместо того, чтобы занять достойное место в системе передачи данных используя свою уникальную инфраструктуру для формирования новых смыслов своего существования и преобразования Концерна в высокотехнологичное и высокодоходное предприятие.
— То есть вы хотите стать государственным оператором телекоммуникаций, в том числе интернет-связи?
— Абсолютно верно. Ведь сейчас у государства нет единого оператора, хотя потребность существует и госсектор тратит немалые средства на передачу данных, зачастую пользуясь услугами частных операторов, не все из которых предоставляют качественный продукт. Мы были свидетелями того, как глава обладминистрации не мог провести селектор с районами из-за того, что на местах банально не было интернета. А я не говорю уже о видеосвязи, видеонаблюдении, раздаче бесплатного интернета. Мелкие локальные операторы, просто не в состоянии удовлетворить растущий спрос госструктур на сетевые услуги.
Но сегодняшнее руководство страны, президент, профильные министерства, руководители Госспецсвязи — это молодые люди, понимающие ценность реальной связи и передачи данных, без которых невозможно перейти на электронный документооборот, невозможно внедрять программы «Дія», «Государство в смартфоне», да и просто управлять государством, когда нет надежной системы передачи данных. И, конечно, мы хотим занять достойное место в этом рынке, до сего времени монополизированном частными операторами
— Это основная цель, которая стоит перед Концерном РРТ?
— Это одна из целей. Концерн требовал структурных изменений и должен был зарабатывать деньги, чтобы приносить дивиденды государству. А Концерн РРТ в последние годы предоставлял услуги для деятельности других операторов, но не участвовал в этой деятельности. Или скорее принимал в ней пассивное участие. И сейчас наша задача — перейти из пассивного в активного игрока. Это и более эффективное использование инфраструктуры, и сеть электрических заправок и т. д. У Концерна есть мощности…
— И достаточно ценные земельные участки в центрах городов…
— Да, но у нас не стоит задача украсть два гектара и построить дом. Стоит задача эффективно это использовать. Кроме того, у нас колоссальный человеческий, географический и технический потенциал. Фактически вся страна покрыта сетью предприятий.
— Ваш предшественник Сергей Микрюков проводил реструктуризацию Концерна, занимался укрупнением структурных единиц (филиалов) в крупные административные управления. Господин Микрюков планировал вывести компанию на уровень прибыльности до конца 2020 года. Скажите, сможет ли компания с таким результатом завершить год?
— До конца года остался месяц. Безусловно, за такой короткий промежуток времени чудес не случится. Те задачи, которые мой предшественник ставил перед собою, осуществлены не в полной мере. Не могу говорить о причинах. На мой взгляд, здесь были определенные стратегические ошибки. Укрупнение будет, это часть стратегии по реформированию структуры. Здесь мы не придумали новое, апошли по пути мобильных операторов. Этот процесс до конца года мы сможем завершить. Например, двух недель нам хватило, чтобы внести новые изменения в устав предприятия.
— Ранее, при предыдущим руководстве, Концерн не видел себя в качестве государственного оператора телекоммуникаций?
— Это часть нашей новой стратегии. То, что государство нуждается в операторе, очевидно. Потому что колоссальное количество государственных структур так или иначе тратят деньги на интернет, передачу данных. К тому же вопрос в безопасности и эффективности передачи этих данных. Сейчас этим занимаются сотни провайдеров, которые не могут объединить этот процесс в единую сеть. А это колоссальные суммы.
Подумайте, каждая районная администрация, отделение полиции, школы, больницы — это сотни тысяч точек по всей стране, которые так или иначе платят деньги частным структурам. А государство тратит эти деньги. И, на наш взгляд, будет эффективно, когда государственные деньги будет осваивать и зарабатывать для того же государства государственный оператор. При этом он сможет предоставлять более качественные услуги. У нас для этого есть все! Транспортные магистрали проходят через техническую базу Концерна. Потому на башнях стоят десятки вайфай-передатчиков, и провайдеры ими пользуются.
— По сути, вам даже не придется отвоевывать свое место на рынке, вы просто заберете под свое крыло весь государственный сегмент?
— Мы не собираемся бороться за частного потребителя. Это очень сложно и требует усилий, которые должны быть направлены в другую сторону. Мы не хотим этого, ми хотим выйти на рынок государственных услуг. У нас чистое В2В.
— Какие средства нужны для реализации этого проекта — создания государственного телеком-оператора?
— Мы не планируем одним махом захватить всю страну. Сейчас у нас есть определенные технические средства, которые позволят сразу после нового года начинать оказывать эту услугу. У нас есть предложение по объединению оптоволоконных магистралей. Но этот план мы будем озвучивать позже, поскольку сейчас идут переговорные процессы. Методология и финансирование еще не оформлены в определенный проект.
Инвесторами МХ-7 могут быть медиагруппы
— Предусмотрены ли средства для проектов Концерна в бюджете на следующий год?
— Мы не бюджетное предприятие, и мы не пользуемся бюджетными деньгами, мы хозрасчетное предприятие.
— Но, например, бюджетное финансирование рассматривалась для запуска мультиплекса МХ-7.
— Если государство поручит нам создать МХ-7, то, наверное, захочет за него заплатить. На сегодняшний день, насколько нам известно, в бюджете не заложены расходы на новый мультиплекс. Но есть же масса других вариантов. Есть государственно-частное партнерство, есть группы компаний, которые хотят участвовать в медиарынке или хотят составить конкуренцию «Зеонбуду». Наша функция — зарабатывать деньги для государства, а не тратить его деньги. При этом я не говорю о частном финансировании. Есть государственные банки, которые по уровню, функционалу и эффективности не уступают частным банкам.
— В каком состоянии вы получили предприятие? Какие есть задолженности перед Концерном РРТ и у самого Концерна?
— Я не скажу, что ситуация в Концерне радужная. Я его получил месяц назад не в самом хорошем состоянии. Но нельзя и сказать, что это падающее предприятие, которое нужно банкротить. Перспективы есть.
— За какой период вы хотите вывести Концерн на прибыль?
— За достаточно короткий — меньше года. Первые результаты будут к весне. Нам некогда рассиживаться. Ведь все очень быстро меняется. Телекомпании получают деньги за счет рекламодателей, и они постоянно ищут пути доставки своего сигнала до конечного потребителя. И чем дальше, тем меньше они смотрят на нас как на организацию, которая должна достучаться до конкретного потребителя. Есть интернет, спутник, все что угодно. И как только эти структуры смогут коннектить рекламодателей напрямую с пользователями, то наша роль сведется к нулю. Ведь в других технологиях телекомпании получают деньги за доставку сигнала от пользователя, а с нами они только тратят. Потому мы будем первыми, от чьих услуг они откажутся. Поэтому у нас должен быть безболезненней переход для Концерна. Ведь мы понимаем, что в течении пяти лет эфирная доставка сигнала будет идти к уменьшению.
— Для чего сейчас строить МХ-7?
— Это государственная политика. Есть такое понятие, как информационная безопасность. Это очень важно для нашей страны, имеющей агрессивного соседа и находящейся практически в состоянии войны. К тому же наш северно-восточный сосед ведет достаточно агрессивную информационную войну. И не может в этой ситуации государство опираться только на одного частного оператора, который распространяет все телевидение в стране. Потому создание МХ-7 в первую очередь направлено на обеспечение подушки безопасности.
— Сможете ли вы запустить МХ-7 в следующем году?
— Нам никто не ставил сроки запуска, да и такие задачи четко не артикулированы. Но мы очень хотим сделать это в 2021 году.
— Разве этой задачи у вас нет? Еще в начале года Нацсовет получил информацию от УГЦР по частотам и создал возможности для построения мультиплекса. Для этого проекта не хватало только финансирования — около 300 млн грн.
— Да, УГЦР, все просчитал, но когда Концерн создавал стратегию построения МХ-7, то деньги под этот проект в бюджет не закладывали. Мы не можем хотеть или не хотеть запустить проект. Для этого нужны деньги. И в сегодняшней ситуации к кредитованию нужно относиться с опаской. Концерн может не вытянуть обслуживание такого немалого кредита.
— Что же тогда делать? Бюджетное финансирование, как вы говорите, не вариант. Кредит также. Вы рассматриваете частные инвестиции?
— Какие-то усилия предпринимаются. На помощь в разрешении ситуации планирует прийти Министерство культуры. У них в планах взять этот проект под крыло и с нашей помощью построить мультиплекс. Кроме того, ведется активная работа с инвесторами.
— Кто может стать этими инвесторами?
— Условно — медиагруппы. Почему нет? Ведь как только на рынке появляются два оператора, то создается рыночная ситуация. Ведь сейчас «Зеонбуд» диктует условия всем, и нам в том числе. Они занимают монопольное положение на рынке, уверены, что мы их не отключим, потому не реагируют на наши разумные требования и ведут себя не по-партнерски. Они монополисты и делают все что угодно. Так же они ведут себя с телекомпаниями. Не думаю, что медиагруппы очень ими довольны. И, как стало известно, Антимонопольный комитет оштрафовал их почти на 26 миллионов за такую политику злоупотребления монопольным положением.
— То есть курирует создание МХ-7 сейчас Министерство культуры и информационной политики, а Концерн — только технический партнер этого проекта?
— Мы будем партнером, попробуем удешевить этот проект. Часть нашей аналоговой инфраструктуры может быть использована для этого проекта. И это будет не 300 млн, а значительно меньше. Все зависит от оборудования, которое будет закупаться, и от мощностей передатчиков. Технический план у нас есть. Какой план по финансированию? Если бы не ковид, государство бы решилось на этот проект. А сейчас как?
— Есть ли условия, при которых МХ-7 может окупится?
— Не знаю. Это не совсем корректный вопрос. Теоретически— это окупаемая история. Например, «Зеонбуд». Он многократно окупился. Но сейчас ситуация изменилась, и даже платежеспособность медиагрупп сейчас иная.
— Вы сейчас ждете решение Минкульта?
— И бюджета, ведь Минкульт не может брать деньги из воздуха.
— Постойте, вы же только что говорили о частных инвестициях и о том, что сейчас у государства другие приоритеты.
— Сейчас ведутся переговоры. Мы можем готовить только проекты. А решение и выбор проекта с точки зрения национальной безопасности — за государством. У нас есть СБУ, РНБО, масса органов, которые участвуют в этом вопросе.
— Бороться за финансирования будут другие структуры. Что тогда зависит от вас для того, чтобы МХ-7 состоялся?
— Мы готовы его построить. Я считаю, что появление альтернативного оператора эфирного телевидения позитивно скажется на рынке и информационной безопасности. Хотя бы потому, что на сегодня «Зеонбуд» не выполнил своих инвестиционных обязательств в полной мере. Но они не признают наличие «белых пятен». Конечно, они обещали исправить ситуацию с модуляцией и с возможностью оповещения. Но исправят или нет — неизвестно. Они монополисты. Что им можно сделать? Мы же их не отключим ни при каких обстоятельствах. Мы не можем оставить Украину без телевизионного сигнала.
Мы повышаем цены на уровень инфляции
— Подписан ли новый договор с «Зеонбудом» на 2021 год?
— Мы в процессе подписания. Мы предложили новые тарифы, в них нет ничего необычного. Мы ушли от субъективизма в этой истории. Мы взяли решение суда по поводу тарифов на этот год, и применили к этим тарифам рыночные мультипликаторы — официальную инфляцию. И отдали им этот договор.
— Как они отреагировали на повышение тарифа?
— Когда я говорил, что они ведут себя не совсем по-партнёрски, то имел в виду то, что, например, они не видят причин для повышения цен. Но я не понимаю, как украинская компания, вступая в переговорный процесс с государственным предприятием, может говорить о том, что они не видят причин для пересмотра тарифной политики, не учитывая инфляцию, официально заявленную в стране. Мы только хотим на этот процент увеличить тариф, а они говорят: мы не хотим. Но как не хотим?
— В прошлом году история с ростом тарифов закончилась судами, которые Концерн проиграл в споре с «Зеонбудом».
— Это была другая история. Я считаю, что правовая позиция Концерна в этом споре была ошибочной. Поскольку Концерн пошел путем выяснения себестоимости услуги и т. д. Но это рыночные отношения, и мы должны входить в эту плоскость. Потому что себестоимость — это субъективная оценка ситуации. И мы позволили «Зеонбуду» в этой ситуации выступить красиво и воспользовавшись ошибками, принудить Концерн, подписать не совсем объективный договор. Но я думаю, что таких ошибок мы уже не допустим.
— То есть история с подписанием договора на следующий год не должна закончится судом?
— Я надеюсь на это. Потому что это было бы неразумно.
— Медиагруппы поддерживают такое подорожание? В прошлый раз они были активными участниками переговоров.
— Они не могут не быть участниками этих переговоров. Но мы убрали из наших рассуждений субъективизмы и применили только рыночные мультипликаторы.
— Насколько растет тариф?
— За два года — на 11,3 %. Ведь мы не повышали цены ни за 2019-й, ни за 2020 годы. И даже в формировании цены не учитывали предполагаемую инфляцию 2021 года. Я считаю, что мы подошли максимально лояльно к этому вопросу. После нашего повышения «Зеонбуд» повысит цены на свои услуги, и, конечно же, медиагруппы не придут в восторг. Но ситуация такова. Не могу считать деньги «Зеонбуда», но он зарабатывает достаточно.
— Какая у вас тарифная политика для других партнеров?
— Такая же. Мы повышаем цены на уровень инфляции. Многие партнеры не соглашаются. Но инфляция — это объективный показатель. Повышаются цены на газ, на хлеб, на зарплаты — на все.
— Национальная общественная телерадиокомпания Украины некоторые FM-радиопередатчики переносит с опор Концерна на объекты частных операторов (или по новым передатчикам заключает сделку не с Концерном). Но не во всех городах Нацсовет ей позволил перенести передатчики с опор Концерна, потому что это бы уменьшило покрытие (например, во Львове). Что вы планируете делать, чтобы Концерн не терял клиентов, которые из-за более дешевой цены выбирают других операторов, хотя их сооружения могут быть хуже, давать меньше покрытия?
— Бывает. Ситуация следующая: мы не можем для одного клиента предложить иную тарифную политику по сравнению с другими. Частные операторы имеют одну-две вышки и тарифами могут играть, как захотят. Наша сеть высотных объектов сформировалась давно. А у них есть возможность немного изменить географию вышек и поставить их в более выгодных для вещателей местах. Но мы не можем конкурировать с крышами, поскольку там почти все бесплатно. Потому мы просим Нацсовет не позволять радиостанциям размещаться где угодно. Ведь можно договорится с ОСББ и за три копейки прикрутить антенну любой радиостанции. Как мы можем с таким конкурировать? Наша единственная возможность — обращаться к регулятору рынка и просить способствовать нам как государственной структуре. Ведь следовать за демпингом — это путь в никуда.
Мы можем включить аналог по всей стране за два дня
— Давайте поговорим об аналоговом вещании. Где еще у вас остались аналоговые передатчики?
— У нас очень интересная ситуация. Мы готовы к любому развитию событий. Но это не случайность, а дальновидность. Мы думали о том, что, возможно, стране нужно будет усилить аналог в каком-то регионе, потому всю сеть аналогового вещания мы сохранили. Причем не только свою сеть, но и сеть всех каналов, несмотря на то, что медиа группы хотели продавать оборудование частникам. Мы им это оборудование не отдали, посчитали, что это стратегически неправильно. Сейчас, скорее всего, будет усиление аналогового вещания в зоне ООС. По этому поводу готовится решение Кабмина. А мы к этому готовы. И по нажатию кнопки мы можем начать вещать где угодно и в любой момент. Ведь в стране может возникнуть форс-мажор, и мы никогда не должны забывать о том, что у нас только один частный эфирный провайдер телевидения.
— Если представить фантастическую историю, при которой «Зеонбуд» отключает телевидение…
— Тогда мы берем и включаем его.
— Сколько вам нужно на это времени?
— Два дня. Мы сможем включить всю страну. На всякий случай постелили соломку. Никаких затрат поддержание этого оборудования не требует.
— Какие основания для продолжения аналогового вещания? Ведь в Плане использования радиочастотного ресурса значился запрет на использование технологии аналогового телевидения после 31 декабря 2019 года.
— У нас есть постановление Кабинета Министров. И на днях будет решение, продлевающее возможность аналогового вещания.
— В этом году была история, связанная с тем, что Концерн РРТ не попал в список предприятий, которые не подлежат приватизации. Какая ситуация сейчас?
— Я даже не знаю, как Концерн могут приватизировать даже без внесения в этот список. Это нереально. Пока я таких угроз и теоретических возможностей не вижу. И такие задачи не ставит партия, правительство и Госспецсвязь.
— Ожидаются ли в Концерне сокращения? Ведь в этом году, по словам руководителей филиалов, сокращение прошло на уровне 28 % штата.
— Структура Концерна базировалась на областных филиалах, которые были отдельными юридическими лицами. Структура филиалов полностью была подчинена этой задаче с большой бухгалтерией, секретарями, юристами, помощниками и т. д. Сейчас в процессе реструктуризации большое количество мест будет подлежать сокращению. Процент назвать не могу, потому что в каждом филиале разная структура, количество людей, подходы к эксплуатации. Но сокращения будут, иначе Концерн прекратит свое существование.
Фонд заработной платы на сегодня составляет 80 % от того, что мы зарабатываем. Например, в месяц мы зарабатываем 30 миллионов, из них 20 миллионов идет на зарплаты, а 10 миллионов платим за электроэнергию. А как же развитие? Количество оказываемых услуг уменьшалось, а структура оставалась та же. Потому мы будем проводить укрупнение.
